Обычно-то у нас просто налетят на человека, свалят его на землю, а потом показывают по телевизору лицо с синяками и рассказывают, какие противоправные действия совершил злоумышленник по версии следствия. Считается, что пресловутая и мешающая работать презумпция невиновности при этом не нарушается. Потому что в 49-й статье Конституции и в 8-й статье Уголовно-процессуального кодекса записано, что никто не может быть признан виновным в совершении преступления и подвергнут уголовному наказанию иначе, как по приговору суда. Но ведь никто и не называет лицо с синяками виновным. Сказано ведь: «злоумышленник».

А уж если злоумышленник еще и признательные показания дал, так вообще можно всенародно праздновать победу и раздавать премии, что и сделал мэр города Златоуста Дмитрий Мигашкин, вручивший милиционерам грамоты и 100 тысяч рублей. Между тем, эти деньги были обещаны людям, которые «обеспечат или помогут в поимке преступника». Преступника, а не злоумышленника.

Вообще слово «злоумышленник» становится все более популярным, причем употребляется оно в подавляющем большинстве случаев именно в качестве эвфемизма, обозначающего того, кого «органы» и журналисты считают преступником, но кого закон преступником считать запрещает. Простите за сложность формулировки, но иначе не распутаешь эту ситуацию, запутанную нарочно и вполне целенаправленно. Нарочно, потому что всякий эвфемизм, по определению, используется как раз для того, чтобы не называть вещи своими именами, то есть, чтобы немного запутать ситуацию. Вот словарь Ушакова поясняет, что слово «эвфемизм», происходящее от греческих слов «красиво» и «говорю», употребляется для не прямого, прикрытого обозначения какого-нибудь предмета или явления, называть которое его прямым именем в данной обстановке неудобно, неприлично, не принято. А в нашем случае запрещено законом.

И запрещено как раз потому, что преступник не является преступником, пока его вина не доказана в суде. То есть смысл закона, отражающего опыт тысячелетий, именно в том и заключается, чтобы запретить следователю и журналисту считать человека преступником до того момента, как судья зачитает приговор и стукнет молотком, как в популярных телепередачах. Обратите внимание: запрещается не называть человека преступником, а именно считать его таковым. Значит, пока нет приговора, и следователь, и журналист, и мы с вами, сидя у телевизора обязаны сомневаться в том, что вот этот с синяками на лице действительно украл, ограбил, изнасиловал, убил или что там он еще по версии следствия.

И, между прочим, в этом самом опыте тысячелетий отразились десятки тысяч ошибок следствия, суда и общественного мнения, и за многие из этих ошибок пришлось заплатить загубленными жизнями мнимых преступников и просто смертями невинных людей. Потому что если мы объявили злоумышленником не убийцу, а кого-то другого, по ошибке, то убийца остается на свободе, а у его будущих жертв притупляется бдительность. И снова опера мчатся к растерзанным телам, и снова сыщики разглядывают следы преступления.

Поэтому слово «злоумышленник» сегодня опасно, ведь оно в нынешнем употреблении перестает быть предметом филологии и становится понятием, позволяющим обходить закон. Кто сомневается, пусть наберет это слово в поисковике новостей и почитает сотни тысяч сообщений о том, что сделали или намеревались сделать злоумышленники. И убедится в том, что у нас злоумышленник – это уже клише, которое стало если не категорией уголовного процесса, то, по крайней мере, категорией общественного сознания. И означает оно, что милиция и прокуратура преступника нашли и во всем разобрались, а дальше начнется судебная тягомотина с ненужными формальностями да еще с мораторием на смертную казнь.

Вот в этом-то и главная беда. Для нашего массового сознания, культивируемого всевозможными рейтинговыми «криминальными хрониками», решающей инстанцией по-прежнему остается милиция, под которой, впрочем, часто подразумевают и прокуратуру, и все прочие следственные комитеты.

Помнится, Антон Семенович Шпак в кинофильме «Иван Васильевич меняет профессию» пообещал царю: «Сейчас милиция разберется, кто из нас холоп!»

Вот и сегодня так же, милиция разберется, кто из нас злоумышленник. И как только милиция разберется, можно раздавать грамоты и премии за поимку преступника, которого по юридическому недоразумению еще некоторое время приходится называть злоумышленником, хотя все мы, произнося это слово, разве что не подмигиваем друг другу.