Жестокое избиение московского журналиста Олега Кашина имеет огромный резонанс во всей стране. В происходящем следует выделить два контекста: реакция властей и других политических сил и реакция общества. Что касается реакции властей, то возникает четкое впечатление, что избиение Кашина активно используется Дмитрием Медведевым и его сторонниками в Кремле для усиления своих позиций и, возможно, для борьбы на поражение с Владимиром Путиным и его окружением. Единственное различие версий, которое можно обнаружить у экспертов, которые об этом говорят, заключается в том, что большинство считает, что направление главного удара со стороны медведевцев – это Владислав Сурков как главный помощник Путина, а Станислав Белковский и Владимир Голышев считают, что Сурков давно предал Путина и перешел на сторону Медведева и сейчас при помощи Суркова Медведев сливает Путина.

Но, так или иначе, какая бы из этих двух версий ни была верна (я лично склоняюсь к первой), невозможно не замечать, что о состоянии здоровья Кашина и об общественных акциях, связанных с покушением на него, центральные каналы телевидения передают также регулярно, как в свое время НТВ Гусинского регулярно и, я бы даже сказал, назойливо информировало нас о положении дел с погибающей подводной лодкой «Курск». И как тогда было очевидно, что НТВ ведет информационную войну, целью которой является Путин, так, по-моему, это очевидно и сейчас. Мы отчетливо видим здесь политическую коалицию медведевского крыла Кремля и той части политической оппозиции, которая участвует в атаках на Суркова и Путина.

Другое дело, что этот альянс является мишенью для ударов с путинской стороны, поскольку наличие среди политических союзников Медведева таких персонажей как Борис Немцов и Владимир Милов вряд ли улучшает репутацию президента. В этой ситуации не только пропутинские журналисты, но и журналисты откровенно промедведевские, как Владимир Соловьев, подвергают атаке тех деятелей политической оппозиции, которые в свою очередь атакуют Суркова, прикрываясь покушением на Кашина.

Однако, несмотря на весь очевидный характер заказной политической интриги, политическая активность вокруг избиения Кашина, инспирированная Кремлем, на мой взгляд, во многом полезна, поскольку возникает надежда, что многочисленные происшествия с журналистами, такие как убийство Домникова, покушение на Бекетова, убийство Юдиной, убийство Политковской, странная смерть Шекочихина, очень похожая на убийство, будут реально расследованы. У меня есть сильнейшее подозрение, что очень многие резонансные убийства и покушения давно раскрыты, но есть общая позиция властей ограничивать законность и правосудие интересами тех или иных влиятельных чиновничьих, предпринимательских, финансовых, этнических или даже криминальных кланов, столкновение с интересами которых может вызвать общественную нестабильность. Эта позиция ограниченного правосудия в данном конкретном случае вряд ли может быть ликвидирована, но, по крайней мере, временно отставлена в сторону. В этом смысле мы, наконец, сможем узнать заказчиков и исполнительней резонансных убийств и покушений, возможно, и наблюдать за правосудием в их адрес.

Вторая сторона общественного резонанса покушения на Кашина формально абсолютно следует первой стороне, то есть тому, что инспирируется сегодня с подачи Кремля основными каналами центрального телевидения, впрочем, при полной поддержке журналистского сообщества и сотрудников этих каналов, но при этом является самостоятельной общественной и журналистской реакцией. Стилистически в этой общественной реакции, как, впрочем, уже и в значительной части реакции центрального телевидения присутствует элемент пафоса, брутальности и, я бы даже сказал, массовой истерии, давно перешедшей границы общественных приличий. Из естественной реакции сочувствия к жестоко избитому журналисту ситуация потихоньку превращается в объявление Кашина совестью русской журналистики, раненым героем и моральным авторитетом для общества. Поскольку сам Кашин при всем сочувствии к нему как к жертве уголовного преступления, при всем негодовании на преступников и при искреннем желании ему скорейшего выздоровления, на мой взгляд, фигура далеко не однозначная, то я полагаю, что его избиение дает основания для сочувствия ему, но не дает никаких оснований для его героизации.

Эта странная реакция, которая уже отнюдь не является инспирированной Кремлем, сочетается с демонстративным игнорированием и властями, и той частью общественности, которая так реагирует на это покушение, соседних по времени избиений журналистов и правозащитников. Буквально за сутки до жесткого избиения Кашина также до полусмерти, жестоко был избит правозащитник Константин Фетисов, один из активных защитников Химкинского леса. Буквально на следующий день после избиения Кашина были избиты подмосковный журналист Анатолий Адамчук и саратовский журналист Сергей Михайлов. И если слабость внимания к избиениям Адамчука и Михайлова еще можно объяснить тем, что они были избиты гораздо менее жестоко, чем Кашин и Фетисов, то практически полное отсутствие внимания к покушению на убийство Фетисова объяснения в рамках приличия не имеет. Вряд ли даже кто-нибудь из самых активных защитников Кашина скажет, что он не интересуется делом Фетисова просто потому, что Кашин журналист, а Фетисов правозащитник. До такого уровня наглости они вряд ли дойдут.

В ходе дискуссии в «Живом журнале», которую я проводил на эту тему, мне удалось получить от моих френдов несколько объяснений, которые кажутся мне весьма вероятными. В частности, одним из наиболее правдоподобных объяснений является то, что массовая журналистская публика категорически не интересуется покушением на Фетисова, поскольку в глубине считает, что так ему и надо. Я имею в виду, что Фетисов, равно как и Политковская или Юдина, является правозащитником, который реально боролся с беззакониями. В этом смысле та журналистская тусовка, которая громко скандировала на многотысячном митинге на Пушкинской площади, полностью утеряв остатки вкуса, «Кашин, вставай!» и «Кашин, пиши!», принадлежит к тем людям, которые никакой активностью, подобной фетисовской, просто не занимаются, поскольку боятся. Видимо, основная скандирующая аудитория состоит из людей, которые, как и Олег Кашин, избегали борьбы за те или иные политические и нравственные ценности, а занимались журналисткой, в том числе и острой журналистикой, исключительно ради успеха их карьеры. И в этом смысле Кашин для них, прежде всего, журналист, пострадавший ни за что. То есть человек, который в отличие от этих юдиных, политковских, и бекетовых, и фетисовых ни в какие такие дела не лезши, а все равно огребши. Поэтому эти люди чувствуют угрозу собственной безопасности, раз уж бьют таких как Кашин.

С другой стороны, собственно героизация Кашина, видимо, связана с тем, что значительная часть поддерживающих его - это люди, так же как и Кашин, приехавшие в Москву с целью ее покорения. Кашин (благодаря его стратегии делания себе успеха, известности и карьеры) является для них героем, потому что они могут сколько угодно рассказывать, что Кашин неимоверно талантлив, но реально они понимают, что Кашин весьма способен, и что они сами поэтому вполне могут уподобиться Кашину, они видят в Кашине одного из них, но достигшего благодаря правильно выбранной тактике того, чего они и сами собираются достигнуть. Это напоминает беседы Ильфа и Петрова в 30-е годы с простыми американцами, которые вполне лояльно реагировали на коммунистическую критику американских нравов, которую вели Ильф и Петров, и соглашались на предложения национализировать миллиардеров, но на предложения национализировать миллионеров отвечали категорическим отказом. Эти люди, как потом поняли Ильф и Петров, понимают, что миллиардерами им никогда не стать, и поэтому согласны считать их грабителями и эксплуататорами, а миллионерами стать все еще надеются. Таким образом общественная истерия в журналистском сообществе вокруг избиения Кашина связана с тем, что пострадавший журналист для его сторонников является дважды одним из них. Во-первых, как журналист, при всей резкости и, я бы даже сказал, хамоватости и оскорбительности многих его текстов избегавший неосторожных, чреватых опасностью тем, а стремившийся в первую очередь к успеху и карьере. Во-вторых, тем, что он рассматривается, как я полагаю, большинством своих сторонников как образец в делании такого рода успеха и карьеры.

Все вышесказанное, естественно, никак не относится к оценке покушения на Кашина, потому что те или иные моральные недостатки Олега Владимировича и его сторонников никак не отменяют того, что покушение на Кашина является омерзительным преступлением, и я искренне надеюсь, что благодаря поднявшемуся шуму как со стороны Кремля, так и со стороны общества преступники будут найдены и наказаны по закону, а сам Олег, я надеюсь, при таком общественном внимании к нему обязательно скоро выздоровеет и вернется к работе. Очень надеюсь, что испытание медными трубами не окажется для него столь же тяжелым, как испытание огнем и водой, которое он, видимо, уже успешно прошел.