Михаил Ремизов, президент Института национальной стратегии:

Вряд ли имеет смысл обсуждать другие кандидатуры на пост президента Чечни кроме Рамзана Кадырова. Недавно Владимир Путин обмолвился, что полностью уверен в правильности существующей стратегии развития Чечни. Понятно, что это означает однозначную и безоговорочную ставку на Кадырова.

Усиление Федеральным центром позиций Кадырова объясняется тем, что в Чечне не видят ему замены. После окончания горячей фазы конфликта между Россией с Чечней, появились две альтернативы по стабилизации обстановки в республике (хотя здесь подошло бы выражение «для минимизации потерь России на территории республики»). Обе эти альтернативы можно объединить одним словом – чеченизация.

Один из вариантов состоит в том, чтобы осуществить чеченизацию конфликта, то есть допустить создание нескольких конкурирующих между собой чеченских групп, которые были бы лояльны Москве. Ясно, что эти группы будут постоянно делить власть и собственность и одной из технологий этого дележа станет игра в боевые операции. Но эти конфликты будут проходить внутри республики.

Другой вариант предусматривает чеченизацию власти. В этом случае предполагалось, что в итоге и произошло, передать бразды правления одному наиболее влиятельному клану, который способен в наибольшей степени контролировать военно-политическое пространство в республике.

Издержки, связанные с этим путем были ясны еще во времена Ахмада Кадырова. Его гибель была шансом для осуществления чеченизации власти не на монопольной основе, а на основе выстраивания некоторого баланса между некоторыми чеченскими центрами силы. Потом нужно было добиваться того, чтобы они боролись между собой не военными, а более цивилизованными средствами.

На мой взгляд, путь чеченизации конфликта был более правильным. При этом надо было добиваться того, чтобы этот конфликт постепенно переходил из военной фазы в форму цивилизованной конкуренции.

Угрозы, связанные с монополизацией власти в Чечне, вполне очевидны. По существу, вся чеченская правящая элита, и сам Кадыров, осознают нынешний исторический момент, как период создания базы своей независимости. Главной базой этой независимости являются вооруженные силы, которые не в коей мере не подконтрольны Москве, но которые в значительной степени – косвенно или прямо – Москвой содержаться. Естественно, такое положение дел не может их не устраивать, и дает им в руки сильные инструменты шантажа Федерального центра.

Рамзан Кадыров позиционирует Чечню, как отдельное государство, которое на данном этапе находиться в состоянии сотрудничества с Россией. Но он отнюдь не считают это сотрудничество вечным, оно для него сугубо тактическое.

Кадыров откровенно заявляет, что он не человек президента России, хотя по Конституции президент Чечни назначается президентом России, а он человек Владимира Путина. То есть, он подчеркивает, что его нынешние отношения с Москвой – это отношения личной унии. И в случае, когда эта уния теряет силу, отношения будут выстраиваться заново.

Это означает, что очень мощное региональное образование с собственными вооруженными силами, собственными источниками финансирования, с умением выстраивать военную экономику, с серьезным представительством в лице диаспор по всем крупным городам России, будет диктовать условия ослабевшей центральной власти, которая неизбежно ослабнет после ухода Путина.

Вот в чем угроза пути чеченизации власти. Да, он на каком-то этапе обеспечил мир, но он создал системную угрозу российской государственности.