Борис Межуев, заместитель главного редактора и руководитель отдела политики сетевого издания «Русский журнал»:

Смысл решения Путина стать председателем «Единой России» совершенно очевиден. Он имеет и правовой, и силовой компонент. С одной стороны, есть стремление сделать политическую систему более-менее формально напоминающей ту, что научно называется премьер-президентской системой (так называемая французская модель). В этой системе в отличие от президентско-парламентской, которая у нас была, премьер назначается президентом, но, тем не менее, поддерживается парламентом.

Из этого ясно, что выдвижение Путина в премьеры основывается не просто на личных договоренностях двух лиц, а на каких-то формальных принципах, принципах, связанных с учетом мнения большинства в Думе. Все понимают, что это абсолютная формальность, но это положительная формальность, потому что движение идет в правильном направлении – к парламентскому кабинету.

С другой стороны, буквально 3 марта по телевизору начали намекать на то, что нам уже не нужен лидер (в одной из передач говорили, правда, о Чавесе, но было ясно, что речь идет о Путине), что нам не нужно все то, о чем говорили в 2007 году. Я думаю, что не просто сам Владимир Владимирович, а его большое окружение, большое количество людей, которые связали себя либо с ним, либо с тем курсом, который активно проводился в 2007 году, не хотят первым же решением президента 8 мая разоблачения культа личности и его последствий. Не успело пройти 5 лет после смерти Леонида Брежнева, как было устроено шоу с топтанием его ногами во время премьеры фильма «Асса». А сейчас, как мы знаем, готовится фильм «Асса 2». Премьера этого фильма может сопровождаться другими артефактами.

Я не думаю, что Путин боится Медведева. Это исключено. Но есть некое опасение, что конфликт ближних бояр может перерасти во что-то более серьезное. Откровенно говоря, конфликт Ельцина и Верховного совета в 1992 году тоже начался не с личного конфликта Хазбулатова и Ельцина, а с конфликта бояр с одной стороны и с другой. А уже потом это переросло в личную перепалку. В начале же все шло на уровне завотделами, завдепартаментами и т.д.

Эти два фактора – формальный и фактический – продиктовали Путину решение быть не просто в формальном качестве (премьерская должность), абсолютно зависимом от решения президента, но в качестве более стабильном – лидера партии, который не на 100% зависит от воли президента. Я думаю, что это правильное решение. Хотя я не был сторонником такой трансформации власти, но движение в сторону парламентского кабинета идет не просто посредством переписывания Конституции.

Членство в партии не имеет какого-то значения. Можно предположить, что Путин, будучи лидером «ЕР», не хочет становиться связанным только с одной партией. Вообще, по-моему, членство в партии вещь довольно формальная. Если посмотреть, скажем, на американские партии, то там вообще нет членства. Те, кто голосует за партию, те и члены. Никакого формально обязывающего членства нет. Я думаю, что в данном случае сыграло роль желание Путина продемонстрировать свою свободу. Никакой за этим другой предпосылки нет. Наивно надеяться, что «ЕР» сохранится в таком виде, в каком есть – при отсутствии четкой идеологии и наличии трех составляющих. Скорее всего, произойдет какая-то партийная дифференциация. Для Путина, возможно, важно остаться в стороне от этой дифференциации, не участвовать в спорах о том, какой из трех флангов партии более соответствует генеральной линии.

Партия - это партия, а для него существенно остаться неким лидером нации, по крайней мере, на какое-то время, не участвующим в вопросе о том, кем себя считать: либерал-консерватором или социал-консерватором. Это психологически существенно. Тем более, я не думаю, что сам Путин психологически готов к такому жесткому идеологическому позиционированию. О нем можно сказать, что он всегда стремился обойти все эти вопросы жесткого позиционирования на внутриполитическом поле.