Михаил Ремизов, президент Института национальной стратегии:
Не буду говорить о роли Солженицына в дискредитации и демонтаже советского проекта. Здесь все ясно и все точки над «i» расставлены.
Стоит акцентировать внимание на той части его общественно-политического наследия, которое пока заметно недооценено. Сразу оговорюсь, что мне кажется уместным говорить о его значении не как писателя, а как общественного деятеля.
Солженицын являлся крупным общественным деятелем в ситуации, когда общественная деятельность в нашей стране была уделом маргиналов, была под запретом, это факт. Поэтому уместно говорить, как мне кажется, именно об общественно-политическом наследии, а не о литературном.
Наиболее ценной частью его идеологии, сформированной в ходе жизни, мне представляется то, что можно назвать изоляционизмом. Этот лейтмотив ярко проявился уже в письме вождям Советского Союза, пафос которого состоял в том, что внешняя экспансия - и идеологическая, и экономическая, и военная - наносит вред и урон внутреннему развитию СССР. Другая часть проблемы в том, что ядро советского государства, а именно Россия, оказывается обескровлена за счет развития периферии. Эти два мессиджа Солженицына (изоляционизм и национализм), как мне представляется, являются ценными и сегодня, потому что в основе сегодняшней повестки дня лежит, несомненно, не построение того, что называется мировой державой, а формирование достаточно крепкого и, главное, внутренне обустроенного государства, независимого по отношению к внешнему миру. И главным условием формирования такого автономного и самодостаточного пространства является освоение русского Востока. Приоритетное внимание Солженицына к этой теме тоже кажется мне ценным и важным, потому что русский изоляционизм возможен только при условии того, что мы наконец-то полномасштабно, форматно освоим то грандиозное историческое завоевание, которое наш народ сделал в XVI-XVII вв., – завоевание Сибири и Дальнего Востока. В случае, если мы это освоим, мы станем тем государством-континентом, которое будет обладать устойчивостью в ситуации глобальных бурь и кризисов.
Понятно, что все это вещи достаточно простые, понятные и банальные, но, тем не менее, задача общественного деятеля не производить оригинальный продукт, а ярко, прежде всего, в поступках, выражать то, что лежит на душе у значительной части общества, у народа. И, как мне кажется, две эти идеи – изоляционизм и национализм – являются преобладающими в русском общественном сознании последних десятилетий. Поэтому в известной степени Солженицын – идеолог русского мейнстрима, существующего, может быть, пока не на уровне сознательно исповедуемой идеологии, но имеющего шансы к тому, чтобы оформиться в качестве сознательного выбора и курса.