Михаил Ремизов, президент Института национальной стратегии:

Идеологией «Единой России» объявлен российский консерватизм, но в этом ничего принципиально нового нет, потому что о том, что партийная идеология называется консервативной, было сказано уже давно и говорилось много раз. Просто теперь, видимо, это как-то по-новому оформлено в программе. Раньше упор делался на такое понятие как центризм, но они поняли, что этот термин в текущих политических реалиях полностью лишен смысла, потому что политический центризм – это позиция, которая имеет смысл только тогда, когда есть сильные политические фланги, противостоящие друг другу, как это было в 90-е годы. В этом случае политический центризм действительно является внятной позицией, имеющей востребованность. А когда фланги слабы и вообще не выражены, аморфны, политический центризм лишен всякого смысла.

Политический консерватизм в принципе является одной из мощных идеологических традиций как в истории политических учений, так и в современности. Я не читал новую программу «Единой России», но если судить по заявлением лидеров партии, то не понятно, чем собственно полемизирует консерватизм «Единой России». Всякое политическое понятие является полемическим по своей сути, всякая идеология как таковая не только нечто утверждает, но и нечто отрицает. Идеология не может формироваться по принципу «за все хорошее, против всего плохого», а именно так выглядит консерватизм в формуле Грызлова. Эта формула абсолютно не политическая, формула, в которой отсутствует внятная логика размежевания с политическими оппонентами. Она не артикулирована в этой формуле и в том понятии консерватизма, которое используется «единороссами». «ЕР» вполне естественно и логично было бы опереться на то, что можно называть консервативным статус-кво, то есть на идею воспроизводства, сохранения и отладки статус-кво существующей системы, и они, несомненно, на это и рассчитывали. Эта позиция понятна, она как раз может считаться внятной, с ней можно соглашаться или нет, но позиция консервативного статус-кво просто как стратегия по воспроизводству и отладке сложившейся модели социальных, экономических и политических отношений была бы понятна. Но есть одно «но», которое заключается в том, что институт, который стоит в центре этой системы отношений – институт президента – вдруг выступает инициатором перемен, а точнее пока не самих перемен, а инициирует некую риторику, дискурс перемен. То есть в самом фокусе этой системы возникает источник изменения статус-кво, президент постоянно говорит о неудовлетворительности статус-кво в фундаментальном смысле, по крайней мере в структурно-экономическом. Это делает невозможным для партии тот консерватизм, на который она ориентировалась изначально – бюрократический консерватизм производства статус-кво. Поэтому и возникают какие-то паллиативные, бессодержательные фигуры речи.

Для того чтобы разрешить это противоречие, партийцам, которые отвечают за идеологию, стоило бы немножко углубить свой взгляд и на консерватизм, и на модернизацию и подумать о социально-теоретической модели их сочетания. Сначала именно их сочетания и соединения на фундаментальном уровне, что вполне возможно, потому что, несомненно, консерватизм в своем мейнстримном варианте является идеологией не архаизирующей, а одной из идеологий модерна, общества эпохи модерна. Но существуют обоснованные сомнения по поводу того, что консерватизм может быть адекватной идеологией форсированной модернизации. То есть, как правило, он выполняет другие функции в современных обществах. Этот вопрос - открытый. Поэтому по большому счету становление «Единой России» как партии, называющей себя консервативной, в ситуации модернизационной повестки лишь еще больше обнажает существующий изъян политической системы, заключающийся в том, что отсутствует партия, которую можно было бы назвать, условно говоря, партией модернизационного авангарда. Отчасти протезом, который компенсирует некоторую узость существующей партийной системы, может быть фракционная жизнь внутри «ЕР», но там мы тоже пока этого в полной мере не наблюдаем, не наблюдаем той партии, которую можно было бы назвать авангардом модернизационного движения страны. На мой взгляд, этот изъян проявился с еще большей силой.

Готова ли «ЕР» к внутренним переменам? По крайней мере они эту готовность декларируют, заметно, что они на протяжении последних нескольких лет старались усилить работу с кадрами, усилить партийный контроль над кадрами на разных уровнях и стремились создать какие-то механизмы внутренней вертикальной мобильности и привлекать новых людей. Это все было. В качестве положительных примеров эволюции партии в этом направлении можно назвать предложение добавить в устав партии пункт об обязательном участии в политических дебатах. В этом случае в рядах партии шансы на како-то продвижение будут иметь не только функционеры, аппаратчики и лоббисты, но и политики публичного профиля, которые собственно и будут заниматься этими дебатами. Второе направление – введение праймериз. Эта идея, которая, хотя и приводится как пример ориентации партии на большую конкурентность, в действительности может скрывать как раз нечто прямо противоположное, а именно механизм отсева неугодных самовыдвиженцев от «ЕР» на выборах разного уровня. Известно, что одна из проблем «ЕР» заключается в том, что между разными членами партии, которые выдвигаются на выборах, претендуя на один и тот же пост, иногда возникают конфликты. Механизм праймериз уберет эту несогласованность, но сам по себе он еще не является гарантией того, что этот конкурентный отбор будет идти снизу и способствовать выдвижению именно наиболее популярных, сильных, имеющих наибольший потенциал общественной поддержки фигур, потому что предполагается внутрипартийное голосование и, как мне кажется, формирование системы фильтров по отсеву случайных самовыдвиженцев, а не конкуренция между членами «ЕР» за общественное мнение. Праймериз в классическом смысле - это праймериз не среди членов партии, а среди ее сторонников, что немаловажно. По крайней мере, так дела обстоят в американской политической системе. А праймериз, сведенный фактически к конкуренции в партийном аппарате, - совершенно другая идея. Опыта широкого применения этой идеи нет, и поэтому она может работать как на усиление внутренней конкуренции в «ЕР», так и на ее ограничение.