Михаил Ремизов, президент Института национальной стратегии:

Стратегия Лимонова в возникшем конфликте между организаторами акций на Триумфальной площади по 31-м числам выглядит как стратегия тех анархистских групп, которые часто примыкают к социальным протестам на улицах европейских городов и придают им совершенно другой характер, не тот, который планируется профсоюзами или партиями, в том числе радикальными партиями. Если для участников системной политики, в том числе для левых, в том числе для радикалов, важно лоббирование каких-то общественно-политических интересов, то для анархистов важно создание ситуации лобового, фронтального противостояния с репрессивным аппаратом государства (притом что государство по определению приравнивается к репрессивному аппарату). Такие группы присутствуют в уличной политике любой современной европейской страны.

Наша специфика заключается в том, что эти группы еще не отслоились и не выделились в полной мере из некоего общеоппозиционного поля. Но по мере того, как уличная политика будет входить в легальное русло, по крайней мере, когда что-то и где-то, пусть не везде и не всегда, можно будет проводить, для оппозиции на первый план выйдут вопросы содержательной повестки, и как следствие активизируются процессы ее внутреннего расслоения, ее внутренней поляризации. Потому что максимально широкий протетсный фронт хорошо утрамбовывается только под дубинками ОМОНа, либо в каких-то чрезвычайных, особенных исторических обстоятельствах, которых у нас пока явно нет.

Что касается самого союза правозащитников с оппозиционными политиками, то эта стратегия по определению временная, и эту стратегию стоит рассматривать не как какое-то движение к политической организационной цели, а как стратегию привлечения и удержания информационного внимания. Такая стратегия по определению исчерпаема. Сейчас трудно сказать, насколько она близка к своему исчерпанию. Судя по всему, близка, потому что все-таки идея «Стратегии-31» состояла в том, чтобы делать акцент только на теме самого права на собрания и митинги, и именно за счет этого создавать максимально широкое объединение даже не политических сил, а просто протестующих людей вне зависимости от их конкретных политических симпатий и антипатий. Эта концепция на данный момент себя изжила в силу того, что произошел конфликт между соорганизаторами, мероприятие теряет общепротестный характер для всей оппозиции, оно приобретает радикально протестный характер, уже свойственный той самой анархистской стратегии, о которой я говорил вначале. Это уже другая концепция, и здесь для того, чтобы сохранять тот уровень внимания и интереса со стороны СМИ, наверное, нужна эскалация насилия. Если меньше народа и меньше круг объединившихся под знаком каких-то лозунгов и требований, а эти потери неизбежны при спорах и при разделении коалиции, значит, должна быть какая-то более насыщенная драматургия, значит, должен быть более интенсивный конфликт, какая-то эскалация политического насилия.

На самом деле Лимонов и соратники проходили и этот путь тоже, и поэтому я не знаю, насколько продуктивно им на него возвращаться.