Михаил Ремизов, президент Института национальной стратегии:

Движение против нелегальной иммиграции – это организация, которая с самого начала позиционировалась как национализм в белых перчатках, то есть национализм, находящийся строго в пределах конституционного поля и это акцентировано даже в самом названии. Из-за этого движение выглядит лишенным энергетики, потому что движение против чего-то нелегального, против нарушения закона, это что-то уныло-центристское по форме. Но при этом, конечно, содержание деятельности ДПНИ не было уныло-центристским.

Изначальной концепцией этого движения была относительная деидеологизация. Многие националистические движения спотыкались о проблему согласования каких-то идеологических, доктринальных принципов, а они предложили в качестве точки сборки повестку, связанную с нелегальной иммиграцией и этнической преступностью. Эта повестка была объективно значима, поэтому сама общественно-политическая жизнь, общественная жизнь, прежде всего, гарантировала устойчивый рост интереса к ней, устойчивый рост ее значения. Это, подчеркиваю, не заслуга ДПНИ, это скорее заслуга тех, кто ответственен за существующую миграционную политику и политику попустительства этнической преступности.

Поэтому темы политической повестки, на которые делает ставку ДПНИ, обеспечивали лидерам движения рост интереса к ним. Им периодически удавалось вести сильные информационные кампании. При этом сама организация была скорее информационно-виртуальной, чем массовой организацией, даже в свои лучшие времена, а тем более сейчас. Поэтому попытка прокуратуры добиться признания ДПНИ экстремистской организацией - это удар по символу, удар по попытке формирования предметного, находящегося в конституционном русле легального национал-оппозиционного движения.

Здесь возникает вопрос, всерьез ли вознамерилась наша юстиция сделать в России невозможным конституционный, легальный путь выражения и обсуждения этой повестки, сделать невозможным легальный национализм, либо речь идет только о неудачном, явно несправедливом решении применительно только к одной единственной организации. Это очень важный вопрос, потому что если верно первое, то это означает, что национализм искусственно вытесняется в маргинальное гетто за рамками закона, означает, что в России усиливается сценарий молекулярной гражданкой войны, что неблагоприятно не только для националистов, но неблагоприятно для государства и общества в целом. К сожалению, это сигнал, который работает скорее на пользу реальному экстремизму, на пользу тем, кто заведомо видит себя за рамками закона и не видит себя в открытой публичной политике, в гражданском обществе и в медиасфере.

Я думаю, что ударом по национальному движению может стать сигнал о том, что легальный национализм в конституционном поле невозможен. Это серьезный вызов и здесь многое будет зависеть от дальнейших шагов, от того, какие сигналы последуют дальше. Но сам по себе запрет на организационную деятельность ДПНИ не станет серьезным ударом по национальному движению и даже по лидерам этой организации, потому что, на мой взгляд, в последнее время эта организация уже не была серьезным дееспособным игроком. По крайней мере, в том, что касается организации реального массового протеста, и попытаться сделать ее ответственной за провал систем контроля, вылившийся в протест на Манежной площади, совершенно. Если бы эта организация могла собирать по своему мановению такие тысячи, то сейчас бы мы эти тысячи людей увидели в связи с протестом против этого явно несправедливого и незаконного решения прокуратуры добиться запрета ДПНИ.