Руководитель Экспертно-аналитического отдела Центра коммуникативных технологий «PRОПАГАНДА»:

На сегодняшний день до конца не ясно, лежит ли заявление Газпрома в экономической или политической сфере. Экономические резоны для такого человека, как Миллер очевидны, но я думаю, что политические ограничители, которые ранее работали в отношении белорусского режима, сейчас стали менее актуальными. С одной стороны, желание увеличить поступления от продажи газа в Белоруссии, с другой стороны – политическое стремление задавить Лукашенко, сделать его более гибким и уступчивым, здесь сыграли свою роль. Лукашенко по-своему загнан в угол, у него сейчас проблемы и с Россией, и с Европейским Союзом, поэтому он должен стать более уступчивым. Я думаю, экономические резоны поднятия цен есть, но главное – это те политические ходы, которые были сделаны недавно.

Союзное государство с Белоруссией – это миф, оно создается уже более 10 лет, ни российская, ни белорусская элита в этом не заинтересована. Единственный смысл его существования – это осуществление белорусского сценария 2008 года. Думаю, этот сценарий задействован не будет, просто сейчас ни у кого не нашлось смелости заявить о закрытии проекта российско-белорусского Союза. Конечно же, повышение цен на газ это объявление об уже случившейся смерти Союза ускоряет.

Российская элита в принципе не оперирует понятием «национальные интересы» и не пытается их формировать. «Национальные интересы» - это такой идеологический штамп сегодня, который никак не конкретизируется. Если Россия сегодня позиционирует себя, как нефтегазовая держава, получающая максимальные средства от продажи нефти и газа, я думаю, что такое решение о поднятии цен на газ для Белоруссии вполне логично.

Пока рано говорить об ущербе белорусской экономике, поскольку не доказано, что та цена, которую заявил Газпром, будет реализована. Я думаю, все же будет компромиссный сценарий, то есть цена все же будет значительно повышена, но не до мировых цен, что позволит найти какие-то формы адаптации белорусской экономики к новой ситуации.

Желание Газпрома контролировать белорусскую экспортную трубу – один из мотивов заявления. Существуют разные объяснения политики Газпрома на постсоветском пространстве, ряд экспертов допускает ее коррупционную составляющую. Есть мнение, что главным становится контроль над экспортными трубами. Ситуация довольно непрозрачная. Интерес Газпрома к контролю над экспортными трубами очевиден, но, повторяюсь, это было бы недостаточно для повышения цен. Я думаю, что влияние политических ограничителей по отношению к режиму Лукашенко сопоставимо по значимости со стремлением контролировать экспортный трубопровод.

Есть два компромиссных сценария. Первый сценарий – это достижения компромисса по нынешней цене, второе – это применение непрозрачной схемы, из которой ничего не будет ясно, как в случае отношений с Украиной. Мы пока не понимаем, что является главным полюсом в отношении атаки на Белоруссию: то ли реальное повышение цен, то ли создание непрозрачной схемы.

Я думаю, радикального отличия сегодняшней ситуации от ситуации начала 2005 года не существует. Сейчас больше политической воли к повышению цен, но уверенности в том, что однажды главы двух государств договорятся, пока нет. У Газпрома есть широкие возможности отыграть назад.

Экономическое давление - эффективный инструмент, вопрос в том, нужно ли его использовать. В случае с Молдавией и Грузией, я не думаю, что это будет эффективно. Начинается вопросом, много ли позволит решить запрет на ввоз вин, и кончается теми проблемами, которые Грузия вполне может создать России в связи с вступлением во Всемирную торговую ассоциацию. В этом случае Белоруссия выглядит более безобидно. Конечно, существуют вопрос о схеме транзита газа через территорию Белоруссии, но он не столь значительный, как украинский, поэтому в белорусском случае экономическое давление может быть инструментом. Использование такого давления на постсоветском пространстве довольно противоречиво.