Своими воспоминаниями о Вацлаве Яновиче и Евгении с «МК в Нижнем Новгороде» поделилась Рива Левите, вдова и мать актеров, режиссер, художественный руководитель курса Нижегородского театрального училища....

Когда в 1951 году 22-летняя Рива Левите, молодой режиссер Омского драмтеатра, собралась замуж за Вацлава Яновича, ей пришлось выслушать массу доводов «против». Во-первых, «молодому» уже 41 год. Во-вторых, у него двое детей от разных женщин. В-третьих, он провел в сталинских лагерях 14 лет, из-за чего будущее его крайне туманно.

На «промывку мозгов» девушку даже вызывали в горком. Но она осталась непреклонна. И за последующие 43 года семейной жизни ни разу не пожалела о своем выборе.

Вскоре к ней пришел знакомиться сын Вацлава Яновича от первого брака – Владик. От Ривы Яковлевны, которая была старше его на каких-то десять лет, он пришел в восторг, и объявил, что она его «родная мачеха».

Когда Рива и Вацлав из Омска переехали в Саратов, то взяли Владика с собой. Однако вскоре юноша покинул их, чтобы стать военным. Но стал актером.

Одно время в новой семье отца жила и дочь Вацлава Яновича Таня. В нашем городе она закончила школу, а затем и иняз. А в 1960 году у Вацлава Яновича и Ривы Яковлевны родился сын Евгений, который, как отец и старший брат, также стал известным актером.

Ушел на пенсию, чтобы играть в кино

Первую кинороль – немецкого офицера Лансдорфа в фильме «Щит и меч» – Вацлав Дворжецкий сыграл в 57 лет. И началось... Съемки шли за съемками, часто за год он успевал сняться в 4-5 картинах. Всего за 26 лет в кино Дворжецкий успел сыграть 92 роли, лучшие из которых – в фильмах «Красное и черное», «Отец Сергий», «Петров-ка, 38», «Письма мертвого человека», «Забытая мелодия для флейты», «Угрюм-река», «ТАСС уполномочен заявить...», «Белые одежды», «Улан».

– Он всегда мечтал играть в кино, но пока служил в театре, возможности отлучаться на съемки у него не было,– рассказывает Рива Яковлевна. – И вот за месяц до 60-летия он твердо сказал, что уходит на пенсию. Никто не поверил: прекрасный актер, на пике формы... Но начался сезон, и Вацлав и в самом деле не явился на работу. Что тут началось! К нам домой приехали главный режиссер и начальник управления культуры. Но на все уговоры муж отвечал одно: «Я же сказал».

Впоследствии он был занят в нескольких спектаклях драмтеатра, а «Маркиза де Сада» режиссер Ефим Табачников ставил специально под него.

Некоторых удивляло: Дворжецкий не отказывается ни от каких предложений, снимается во всех фильмах, которые ему предложат. Объяснялось все просто: ему был интересен каждый сценарий, каждый режиссер. В общении с коллегами на съемочной площадке и состояло его творческое счастье.

Отовсюду он вез домой сувениры – осколки тарелок, битьем которых традиционно ознаменовывалось начало съемок.

– Режиссеры его очень любили, хотя в работе он не был простым человеком, – вспоминает Рива Яковлевна. – У него всегда было свое видение материала. Но никогда не случалось такого, что коса находила на камень. Он мог договориться с любым, даже самым авторитарным режиссером.

Когда на съемках выдавался перерыв в 1-2 дня, Вацлав Янович спешил в Горький. Ему было важно хотя бы несколько часов побыть с родными людьми.

Даже практически полностью потеряв зрение, Дворжецкий не отказался от работы в кино. Роли учил на слух: жена начитывала ему текст на магнитофон.

Интересно, что сниматься в кино Дворжецкий начал почти одновременно со старшим сыном: когда отец дебютировал в фильме «Щит и меч», Владислав блестяще сыграл генерала Хлудова в картине «Бег». А потом по стопам Вацлава Яновича пошел и младший сын Евгений, который запомнился зрителям по фильмам «Узник замка Иф», «Графиня де Монсоро», «Нежный возраст».

– И Владик и Женя мечтали сыграть в одном фильме с папой, – рассказывает Рива Яковлевна. – И дважды казалось, что это вот-вот произойдет. Вацлав должен был поработать со старшим сыном в фильме «Моя жизнь», но тут Тарковский пригласил Владика в «Солярис». А с Женей Вацлав должен был сниматься в фильме «Хаги Таггер». Он уже выучил текст, но опять не сложилось.

Вспоминает супруга и щедрость Вацлава Яновича:

– Когда он снялся в фильме «Щит и меч», то это привело к появлению в гардеробе его жены шубы из мутона. Она до сих пор хранится у меня в гардеробе. Вообще, мы никогда не жили бедно, потому что оба всегда работали. На повседневные нужды тратили «официальный» заработок. А то, что подрабатывали на концертах, выступлениях, откладывали и покупали потом новую технику. Регулярно меняли фотоаппараты и кинокамеры. Как-то елку вместо игрушек украсили рыболовными блеснами – тоже было недешевое удовольствие.

Дворжецкий был удачливым охотником и рыболовом. Как-то накануне дебюта в саратовском драмтеатре в роли Ивана Грозного он вернулся из леса и бросил к ногам жены трех лис. В театре срочно выпустили стенгазету с такими стихами:

«Привет Дворжецкому Вацлаву/

Он и охотник, и артист/

Сыграл он Грозного на славу/

И в тот же день убил трех лис».

Впечатляющие трофеи приносил актер и с рыбалки.

– Как-то Вацлав вернулся с Волги и говорит: «Я сразу в ванную. Подай мне, пожалуйста, полотенце» – вспоминает Рива Яковлевна. – Захожу к нему, а в ванной – огромный желто-розовый красавец осетр. В нем оказалось 4,5 кило икры!

Как вспоминает Рива Яковлевна, Дворжецкий был требовательным отцом. Однако нотациями никогда не воспитывал, только личным примером. И лишь иногда давал волю эмоциям.

– Как-то Вацлав с Женей поехали на машине в Макарьев, и вдруг с обочины – град камней. Мальчишки, – рассказывает Левите. – И Вацлав – раз! – дает Жене подзатыльник. Сын в недоумении: «Пап, это же не я!» На что Вацлав спокойно отвечает: «Но ведь мог же быть и ты».

Вацлав Янович и Евгений были чрезвычайно горячими, вспыльчивыми людьми. В споре иногда заходились до хрипоты. Зато спустя 10 минут демонстрировали чудеса дипломатичности. Дворжецкий-старший говорил: «Пожалуй, ты прав, сын, это действительно черное». На что Евгений отвечал: «Нет, пап, прав ты: это все-таки белое».

– Легко ли вам было жить рядом с гением? – спрашиваю Риву Яковлевну.

– Мне было прекрасно с ним жить! А легко в жизни ничего не бывает. Бывает интересно, увлекательно, замечательно... и трудно, конечно. Человек он был импульсивный, горячий, но у меня принцип: никогда не задавать вопросов, не опережать событий. У меня хватало терпения дождаться, пока он сам расскажет мне все, что считает нужным.

Был своим среди академиков и монтеров

У Вацлава Яновича было два прозвища. Так называемый «народ» именовал его Василием Ивановичем – «Вацлав Янович» было все же сложновато запомнить. А коллеги называли Дворжеком.

– Он одинаково хорошо мог общаться и с академиком, и с монтером, – вспоминает Рива Яковлевна. – Этот талант присущ только истинно интеллигентным людям. Вацлав всегда понимал, с кем и на каком языке надо говорить, чтобы человеку было комфортно и интересно.

Дворжецкий-старший был настоящим непоседой. То он ремонтировал технику, то разводил пчел, то охотился или рыбачил, то опускался с аквалангом на дно...

Дома в одной из кладовок оборудовал себе фотокинолабораторию. На какой-то свалке откопал допотопный шкафчик, настроил полок...

– Вацлав был страстным автолюбителем, – вспоминает наша собеседница. – Сменил несколько машин. У нас были «Москвич», «Жигули», 24-я «Волга», «Нива». А началось все с мотоцикла, который появился еще в Омске. Помню, сели мы на него первый раз и поехали по городу. Едем-едем и что-то долго не останавливаемся. Наконец, въезжаем в забор рынка. Что такое? А Вацлав отвечает: «Ничего страшного. Просто я сегодня впервые сел на мотоцикл и не знал, как его остановить».

Водителем Вацлав Янович был очень дисциплинированным. Правила нарушал редко, но и это обычно сходило ему с рук: выручало остроумие. Как-то в Одессе, опаздывая на съемки, Дворжецкий превысил скорость. Тут же раздался свисток милиционера: «Куда так торопитесь, уважаемый?» Дворжецкий глянул на уличную растяжку и быстро нашелся: «Да навстречу 22-му съезду КПСС!».

Долбил мерзлоту и мечтал о кладах

Не сразу, далеко не сразу Вацлав Янович рассказал жене о том, что повидал в лагерях. Со временем Рива Яковлевна и дети убедили мужа написать мемуары о годах, проведенных в ГУЛАГе. Так появилась книга «Пути больших этапов».

– Работал он так, – вспоминает моя собеседница. – Садился около печатной машинки и... писал от руки. Потом зачитывал мне. Текст пошел в печать почти без правки – словно все изверглось из души и излилось на бумаге. Вещь получилась страшная...

Левите вспоминает, что Дворжецкий всегда отстаивал свою позицию. Это проявлялось и в серьезных поступках, и, в казалось бы, мелочах.

– Когда ему в тюрьме приказали остричь свои длинные волосы, он уперся, – рассказывает Рива Яковлевна. – Но осознав, что не сможет противостоять лагерному начальству, сказал: «Хорошо, я постригусь, только пусть все вокруг знают, что я это делаю по собственному решению». Он не мог допустить, чтобы сломили его волю.

То, что его призвание – сцена, Дворжецкий осознал еще до первой «посадки» в 19 лет. В родном Киеве он одновременно учился в польской актерской студии и в политехническом институте. По словам самого Вацлава Яновича, в лагерях ему помог выжить именно актерский дар. Когда его товарищи по несчастью один за другим гибли, долбя на рудниках вечную мерзлоту, он включал воображение, и оно рисовало ему, что под страшным льдом его ожидают невероятные сокровища, подземные дворцы... Так он отрывался от ужасной действительности.

– Он понимал, что должен владеть собой, иначе – смерть, – рассказывает Рива Яковлевна. – И он находил в себе силы энное количество раз прошагать по своей одиночке, чтобы ноги оставались крепкими.

Вацлав Янович до последних дней оставался подвижным, энергичным мужчиной. Остроумный шутник, любимец коллег – ни у кого язык бы не повернулся назвать его стариком. И врачи говорили, что природой ему отпущено не меньше 100 лет жизни. К сожалению, все вышло иначе...

Согласился на операцию лишь через пять лет

За год до смерти Вацлав Янович получил первое в своей жизни звание, и сразу – народного артиста. Это произошло только после того, как его реабилитировали по первому делу. До этого ему не давали даже звания заслуженный. Когда тогдашний директор драмтеатра подал на Дворжецкого документы, его тут же пригласили «на ковер» и погрозили пальчиком...

28 марта 1992 года у семьи Дворжецких была запланирована встреча со студентами театрального училища, но за несколько дней до мероприятия Вацлав Янович занемог. Серьезные проблемы со здоровьем обозначились еще пять лет назад, врачи предлагали операцию, но Дворжецкий не соглашался. На этот раз, осмотрев его, доктор настоял на немедленной госпитализации.

Состояние актера с каждым днем становилось все хуже. Единственным, что могло спасти Дворжецкому жизнь, была операция.

– Мы с Женей долго уговаривали папу, но он не хотел ни в какую, – вспоминает те черные дни Рива Яковлевна. – Он, конечно, понимал, что у него что-то серьезное, но не думал, что возможен такой исход. И лишь в конце марта он согласился на операцию.

Дворжецкого прооперировали 2 апреля. Больше в себя он не приходил до самой смерти. Лишь однажды, когда Рива Яковлевна поднесла к губам мужа ложечку с клюквенным морсом, ей показалось, что у него чуть дрогнули веки.

11 апреля его не стало. Когда могильщики на Бугровском кладбище узнали, что копают яму для «Василия Ивановича», они бросили уже готовую могилу и вырыли новую, рядом с церковью.

– И до сих пор на памятнике то конфеты, то сигареты, – говорит Рива Яковлевна. – Люди помнят его. Это потому, что он очень любил людей...

Смерть Вацлава Яновича стала началом череды несчастий, которые в 90-е выпали на долю Дворжецких. Спустя два года в Санкт-Петербурге умерла 48-летняя дочь Вацлава Яновича Татьяна – подвело больное с детства сердце, а в 1999 году в автокатастрофе погиб сын Евгений.

Сейчас династию Дворжецких продолжает его дочь, 20-летняя Анна. Девушка учится на четвертом курсе Щукинского училища, а недавно по телевидению прошел фильм с ее участием «Ниоткуда с любовью» – кстати, последняя актерская работа Александра Абдулова.

О профессии актера мечтает и 11-летний сын Евгения– Миша. Династия продолжается.

Оригинал материала опубликован на сайте «МК в Нижнем Новгороде».