В катастрофе польского президентского авиалайнера, который разбился 10 апреля под Смоленском, виноваты пилоты. Об этом заявил глава государственной комиссии Польши по расследованию авиационных происшествий Эдмунд Клих, передает ИТАР-ТАСС.

"Пилоты проигнорировали все предупреждения автоматики самолета об опасности и пошли на чрезмерный риск. Почему? Потому что были так обучены", - цитирует его слова сегодняшняя "Газета выборча".

РИА «Новости», цитируя газету "Речьпосполита", отмечает, что Клих, несмотря на то, что расследование еще не завершено, однозначно возлагает вину на экипаж самолета. "У меня седые волосы, я иду на риск и отвечаю за это. Я считаю, что общество должно быть в курсе", - заявил Клих.

На аэродроме "Северный" нет радионавигационной системы захода на посадку по приборам (Instrument Landing System), поэтому пилоты на высоте 100 метров над землей должны были отказаться от посадки при плохой видимости, пишет газета.

По словам Клиха, пилоты, напротив, продолжали снижаться, несмотря на то, что взлетно-посадочную полосу не было видно. На записях "черных ящиков" слышны команды: "90 метров", "80 метров".

"Приборы самолета, конечно, не обманывали экипаж", - сказал Клих, отмечая, что пилоты знали, на какой высоте находятся.

"Однако они не реагировали на сигналы о том, что находятся слишком низко. Даже на предупреждение "Перед вами земля", - добавил он.

При этом группа российских диссидентов опубликовала открытое письмо в польской газете «Речь Посполита», в котором предлагает правительству Польши более критично отнестись к результатам расследования российской стороной недавней авиакатастрофы под Смоленском, в которой погибло почти все высшее руководство страны, сообщает «Эхо Москвы».

В письме, подписанном, среди прочих, Владимиром Буковским, Виктором Файнбергом и Натальей Горбаневской, говорится о том, что Польша поступила неосмотрительно, передав расследование авиакатастрофы в руки российского следствия.

Российская сторона «может попытаться скрыть свои собственные ошибки», связанные с тем, что она отнеслась к поездке президента Леха Качиньского на катынский комплекс в память о погибших польских офицерах как к визиту «частному и не главному», цитирует радиостанция письмо по переводу газеты «Уолл Стрит Джорнал».

«Создается впечатление, что российские власти не заинтересованы в выявлении всех причин, приведших к катастрофе, в то время как польское руководство продолжает говорить о «полной открытости», которую им демонстрирует российская сторона, не предъявляя ей никаких требований и просто терпеливо ожидая, когда из Москвы прибудут давно обещанные материалы», - говориться в письме.

Письмо, отмечает «Уолл Стрит Джорнал», было опубликовано в консервативном польском издании «Речь Посполита» в минувший вторник, и, согласно высказанному в нем мнению, «сближение с сегодняшней властью России является для польского правительства более важным, нежели выявление истинных причин авиакатастрофы». «Похоже, что польские друзья демонстрируют определенную наивность, забывая, что интересы сегодняшнего кремлевского руководства и интересы народов соседей России не совпадают», - отмечают авторы письма.

Премьер министр Польши Дональд Туск отверг опубликованную в издании критику. Он сказал, что его администрация вскоре получит от российской стороны данные бортовых самописцев и другие результаты работы следственной комиссии и сделает свои собственные выводы, прежде заявить о них перед населением страны.

В свою очередь глава думского комитета по международным делам Константин Косачев заявил в эфире "России 24", что Россия сделала в ходе расследования все возможное. "России здесь нечего скрывать", - подчеркнул он.

"Ящики вместе со всеми расшифровками будут, что называется, под роспись переданы польской стороне, возможно, для дальнейшего изучения. Хотя изучение велось совместными усилиями. И самое главное, наверно, для опубликования. Я имею определенную информацию в отношении того, что на этих записях, и знаю совершенно точно, что России здесь нечего скрывать, что нет никаких неизвестных публике, неизвестных общественному мнению деталей этой страшной трагедии", - заявил Косачев.

По его словам, безусловно, все эти детали должны быть опубликованы, чтобы не было каких-то инсинуаций в отношении того, что "в очередной раз Россия что-то подстроила или что-то скрывает".

Уверенность в том, что трагедия стала следствием ошибки пилотов, ранее высказал газете «Взгляд» заместитель начальника летного испытательного центра, заслуженный летчик-испытатель, Герой России Игорь Маленков. Комментируя подозрения в адрес самолета Ту-154, эксперт заявил: «С любыми самолетами бывали трагедии, и с Boeing, и с Airbus, и с «Туполевым», и с «Ильюшиным». В данном случае – явная ошибка пилотов. Это их проблемы. Командир экипажа принимает окончательное решение на посадку сам, даже если видимости вообще никакой нет. В данном случае командир принял решение: «Я буду садиться». Хорошо, садись. Причем здесь самолет?»

Однако у версии об ошибке экипажа есть и противники. Депутат Сейма Ярослав Зилински, например, возлагает ответственность на наземные службы аэродрома. «Расследование катастрофы еще не завершено, а пан Клих уже заявляет, что это вина пилотов, внося тем самым неразбериху. При этом он не говорит о том, почему при таком тумане не был закрыт аэродром, что является виной персонала наземных служб», – сказал он. По словам депутата, об этом может свидетельствовать и присутствие генерала Бласика в кабине пилотов. «Может быть, были проблемы, и генерал пытался их решить?» – сказал Зилински.

Сейчас известна хронология последних 30 минут полета польского самолета, пишет Infox.ru. Установлено точное время катастрофы — Ту-154 разбился 10 апреля в 10 часов 41 минуту и 6 секунд по московскому времени. Никаких нарушений в работе аэродрома и диспетчеров комиссия МАК не обнаружила, все приборы на борту воздушного судна были исправны, двигатели работали до столкновения с землей.

Самолет с Лехом Качиньским и делегацией из 87 представителей властей и духовенства Польши должен был вылететь из Варшавы в 6.30 утра по местному времени 10 апреля. Метеосводка, которую получили пилоты из метеоцентра ВВС Польши, свидетельствовала о благоприятных погодных условиях в районе Смоленска. Полет до аэродрома Северный должен был занять около 70 минут. Несмотря на то что аэродром не был оборудован курсо-глиссадной системой, как, например, соседний аэродром в Витебске (130 км от Смоленска), администрация президента приняла решение лететь до Смоленска. В 7.27 по местному времени Ту-154, на борту которого были 96 человек, в том числе 88 членов президентской делегации и 8 членов экипажа, вылетел на церемонию в Катынь.

Общий налет командира экипажа Аркадиуша Протасюка составлял 3480 часов, а на Ту-154 — всего 530 часов. Второй пилот имел общий налет 1900 часов, на Ту-154  — 160 часов. Штурман провел в воздухе 1070 часов, и только 30 часов на Ту-154, еще один член экипажа — бортинженер. Ни первый, ни второй пилот не проходили обучение на тренажере, имитирующем экстренную ситуацию. В 2009 году в Швейцарии пилоты работали на тренажере для самолетов Embraer, но не на Ту-154. Известно также, что предыдущий полет в Смоленск 7 апреля Аркадиуш Протасюк совершал, будучи вторым пилотом. Тогда на борту Ту-154 был премьер-министр Дональд Туск, посадка прошла успешно.

Первую метеосводку о плохих погодных условиях экипаж получил за 300 км от Смоленска, когда начал постепенное снижение в районе Минска с высоты 10 тыс. м до 7,5 тыс. м. За 27 минут до катастрофы, в 10.14 по московскому времени, белорусский диспетчер на английском языке сообщил экипажу о тумане в районе аэродрома Северный и горизонтальной видимости в 400 м. Посадка в таких условиях была невозможна (аэродром принимает самолеты при минимальной видимости в 1000 м по горизонту и 100 м — по высоте). Однако аэродром не был закрыт.

Примерно в 10.20 по московскому времени находившийся на борту Лех Качиньский связался по телефону с братом Ярославом. Они обсудили состояние здоровья матери (ей только сегодня сообщили о смерти сына). После этого на вопрос, приземлился ли он уже, Лех Качиньский ответил, что посадка будет через несколько минут. Известно также, что президент находился в первом салоне самолета вместе с супругой — их кресла стояли сразу за кабиной пилотов. Как сообщает польская газета Wyborcza, дверь в кабину пилотов была открыта.

За 17 минут до катастрофы, в 10.24, экипаж получил информацию от военных диспетчеров Смоленска о дистанции до аэродрома и погодных условиях. В Северном установлены два маяка — один на расстоянии 6 км от ВПП, другой на расстоянии одного километра от ВПП. По ним Ту-154 должен был заходить на посадку.

Диспетчеры аэродрома Северный на русском языке сообщили экипажу о густом тумане и видимости в 400 м, запрещенной для посадки. Пилоты подтвердили, что понимают диспетчеров. Экипаж к тому моменту уже знал от польских коллег, что за несколько минут до их прибытия в Смоленске из-за тумана не смог приземлиться Ил-76 с сотрудниками ФСО, совершив две попытки.

Примерно через две минуты после сообщения о погодных условиях от диспетчеров Смоленска, за 14−15 минут до катастрофы, в кабине появился кто-то посторонний. Согласно предположению польских СМИ, это был руководитель дипломатического протокола МИД Польши Мариуш Казана. Как рассказал Эдмунд Клих телеканалу TVN, что это за человек, до сих пор неизвестно. Но он спросил у пилотов, произойдет ли какая-то задержка с посадкой. Что ответили пилоты, тоже неясно. Однако через пару минут в кабине появился глава ВВС Польши генерал Анджей Бласик. Он оставался в кабине вплоть до катастрофы и сидел, вероятно, на складном стуле.

«Не было прямого давления, никаких слов вроде «вы должны приземлиться». Но присутствие посторонних людей такого ранга в кабине было само по себе давлением», — отметил Эдмунд Клих. По мнению руководителя комиссии по расследованию авиакатастроф, Анджей Бласик прекрасно понимал, что посадка в Смоленске была маловероятна, однако Клих считает, что «кто-то попытался повлиять на пилотов, и по чьему-то указанию Бласик все-таки появился в кабине».

Впрочем, члены пропрезидентской партии «Право и справедливость» заявили, что делать выводы еще рано, а роль главы ВВС Польши Анджея Бласика остается неясной. «Возможно, были какие-то проблемы, и пилотам нужна была его помощь»,  — отметил член партии Ярослав Зелинский.

Польский экипаж с другого самолета Як-40 (успешно приземлился в Смоленске за час до этого) вышел на связь с командиром Ту-154 Протасюком в 10.37, за четыре минуты до катастрофы, предупредив, что горизонтальная видимость ухудшилась до 200 м. Пилоты Ту-154 доложили смоленским диспетчерам, что снизятся до высоты 100−120 м и примут решение. Они также сообщили, что у самолета достаточный запас топлива.

По данным Эдмунда Клиха, командир экипажа отдал команду увеличить вертикальную скорость снижения до 8 м/с, опасаясь пролететь выше глиссады. Однако, по данным комиссии МАК, самолет летел с отклонением от глиссады на 40 м и заходил на посадку не с той стороны, откуда обычно совершают приземление воздушные суда. Аэродром расположен на холме, а по курсу, которым летел Ту-154, был овраг шириной 600 м и глубиной около 60 м.

За 24 с до столкновения с деревом на борту Ту-154 сработала система TAWS, предупреждавшая пилотов о необходимости поднять самолет. Команды «Pull up» пилоты проигнорировали, продолжая снижение.

Когда летчики наконец увидели землю, то были на высоте около 15 м, до столкновения с деревом оставалось около 5 с и примерно 250 м. Береза с диаметром ствола около 40 см, в которую врезался самолет, находилась на расстоянии 1100 м от начала взлетно-посадочной полосы. Ситуация была уже непоправимой.

Выключив автопилот, пилоты перевели двигатели на взлетный режим. Но для того, чтобы двигатели заработали на полную мощность, требовалось несколько секунд — характеристики самолета и скорость (примерно 70 м/с) не позволили успешно совершить маневр. После столкновения с деревом у самолета оторвало примерно треть левого крыла, после этого в течение 5−6 с лайнер резко стало разворачивать влево, после следующего столкновения с другим деревом он перевернулся, пассажиры испытали огромные перегрузки, лайнер ударился о землю, разбившись на части.

Сотрудники аэродрома не сразу поняли, что произошла катастрофа. Когда пилот Як-40, услышав, что двигатели Ту-154 перестали работать, спросил русского диспетчера, что с самолетом, тот ответил: «Прилетели».

Первые группы спасателей были на месте в 10.56 по московскому времени.